Цитаты про вечность. Цитаты из книг чака паланика

На границе между двумя африканскими республиками — Замбией и Зимбабве находится потрясающее чудо света, восхитительный подарок природы — водопад Виктория . Вокруг водопада раскинулись два потрясающих по своей красоте национальных парка — «Водопад Виктория», находящийся в Зимбабве и парк «Гремящий Дым» в Замбии. Водопад Виктория находится в том месте, где река Замбези, которая по своим размерам является четвертой рекой Африки, впадает в узкую расщелину, образованную потоками воды в разломе земной коры. Это самый большой водопад на планете, его размеры поражают воображение. Так, ширина водопада достигает более 1700 метров, а высота падения воды колеблется от 80 метров у берегов до 120 метров в центральной его части. Водопад Виктория почти в два раза превосходит размеры всемирно известного Ниагарского водопада.

Жившие в этих местах племена издавна называли водопад «Mosi-oa-Tunya», что переводится, как «Гремящий Дым», еще его называли самым большим занавесом падающей воды. Водопад Виктория образует огромное количество брызг и туман, поднимающийся над ним на высоту почти 400 метров. Это потрясающее облако из брызг можно наблюдать даже на расстоянии более 50 километров.
Первым европейцем, увидевшим это чудо природы, стал путешественник Дэвид Ливингстон в 1855 году. За период своего путешествия по Африке с 1853 по 1856 год. Ливингстон посетил и описал немало удивительных по своей красоте мест, но увиденный им водопад он назвал самым величественным и прекрасным зрелищем, достойным имени королевы Англии — Виктории. Позже водопад посетили многие путешественники и исследователи из Европы, но лишь в 1905 году, когда была проложена железная дорога, водопад стал привлекательным и популярным местом, как для туристов из Европы, так и для самих африканцев.
На самом краю пропасти находятся острова, которые поделили водопад на четыре части. Рядом с правым берегом расположился Наклонный поток, ширина которого равна 35 метрам, его еще называют «прыгающей водой». От Главного водопада его отделяет остров Боарука, протяженностью 300 метров. Ширина Главного водопада достигает 1 км. На краю Главного водопада находится остров Ливингстон, где собирались в древние времена колдуны и шаманы для совершения своих магических колдовских обрядов. У левого берега находится Восточный водопад, высота которого достигает 101 метра. В сезон дождей вода мчится сплошным потоком, затапливая на своем пути острова. В засушливый период от водопада остаются лишь несколько струек, скорость потока уменьшается в 26 раз. В этот период вода почти не образует брызг и тумана. Совершив первый зигзаг, река попадает в водоем, известный под названием «Кипящий Котел». Ширина водоема около 150 метров. Когда наступает период высокой воды, на его поверхности видны водовороты гигантских размеров. Стены ущелья достигают порядка 120 метров.
Чтобы посетители могли в полной мере ощутить мощь и силу водопада, понаблюдать за неистово ревущим потоком воды в глубине самого ущелья, на краю водопада сооружен Мост опасностей. Еще одним местом для наблюдения за этим величественным чудом природы является мост «Лезвие ножа», построенный по приказу Сесила Родеса в 1900 году. Восхитительное зрелище открывается перед посетителями, рискнувшими подняться по тропинке на вершину водопада, в сказочный лес из брызг и тумана. Полностью оценить мощь и гигантские размеры водопада можно лишь с высоты птичьего полета — на вертолете или внизу — с плота. Водопад Виктория — величайшая достопримечательность материка, одна из главных жемчужин Африки, потрясающее чудо света, привлекающее ежегодно сотни тысяч туристов со всего мира.

Господи, сколько лет-то прошло? - выдыхает Мэйбл тихо, почти с благоговением осматривая старое хлипкое строение.

Честно? - говорит Диппер, оглядывая заросший двор. - Я сбился со счёта. Пятнадцать? Двадцать?

Он закрыл машину, включая сигнализацию. Не то, чтобы кто-то здесь мог её украсть, а вот различными способами, вообразимыми и невообразимыми, нанести повреждения - запросто.

Прошлым летом близнецам исполнилось тридцать девять лет. Они оба уже давно состояли в браке, Мэйбл - замужем за крепким коренастым мужчиной чуть старше её, Дэниелем, у них родились близняшки, к огромной радости Мэйбл, и пара не побоялась завести и третьего ребёнка; Диппер женился на симпатичной брюнетке Мириам, с которой они были одногодками и учились вместе в универе, у них родилось двое очаровательных девочек с разницей в пять лет.

У Диппера с Мэйбл теперь была совсем другая жизнь. Другие заботы. Другие друзья.

И всё же, стоило оказаться здесь, как возникло ощущение, что только вчера близняшки были этими двенадцатилетними детьми: наивными и, как казалось сейчас, глупыми; весёлыми и беззаботными. Тогда у их ног был целый мир. И впереди была сотня различных дорог.

Тогда казалось, что выбрать можно любую.

Но многое из того, что казалось тогда, было лишь иллюзией.

Хижина Тайн пустовала уже много лет. Ни Стэн, ни Форд в своей старости не отличались стабильным и хорошим здоровьем: сказывалось и тридцатилетние путешествие в иных мирах и столь же долгие изнывания в муках совести. Они едва успели простить друг друга пред смертным одром. Но ушли в спокойствии и умиротворении, оба похороненные прямо здесь, позади Хижины.

Вместо надгробий стояли самодельные чуть покошенные деревянные кресты. К ним приложил руку каждый: Диппер с Сузом, сделавшие основную работу; Мэйбл, аккуратным почерком выписывающая эпитафии; Венди, приходившая сюда каждую неделю, освежая краску и проверяя, не упали ли кресты.
Могилы выглядели свежими.

Словно это случилось только вчера.

Близнецы возложили цветы на могилы, и встали перед ними, сложив руки в молитвенном жесте. Имея честь познакомится с демоном и прочей нечестью, трудно было оставаться равнодушными к религиям. Они не поклонялись конкретному богу. Они просто… верили.

Верили, что кто-то там присматривает за ними.

От Хижины Тайн веяло ощущением мрака, прячущегося по углам, и пылью. Трудно было представить, что когда-то сюда приходили толпы туристов, а двое резвых детей носились по округе, учиняя беспредел.

Это место изменилось, - с грустью произносит Мэйбл, когда оба близнеца закончили молитву. - Совсем как мы.

Диппер кивает, вглядываясь в треугольное окно на чердаке. Никто не выносил из здания мебель. Никто не решался выставить его на продажу. Это была маленькая реликвия семьи Пайнс: как старая стёртая фотография, на которой никто не разглядит ничего особенного, кроме них.

Долго ли простоит эта реликвия?

Диппер надеялся, что, хотя бы до их смерти.

В этом мире нет ничего вечного, - говорит он наконец, нарушая возникшую звенящую тишину. - Все потихоньку рассыпается.

И мы рассыплемся, когда состаримся, да?

Это больно.

Это жизнь, Мэйбс, - он приобнимет сестру за плечи, её лохматая макушка сразу же укладывается ему на плечо, - и у нас ещё полно времени, чтобы прожить свою.

Она тихо бурчит что-то утвердительное и обнимает брата в ответ. Они стоят так, не произнося ни слова, минут пять, вдыхая свежий еловый запах, принесённый ветром из леса. От запаха, а может от чего-то совсем иного, щекочет в носу и хочется заплакать.

Мэйбл тихонько всхлипывает, и Диппер крепче прижимает сестру к себе.

Давай, нам пора, - произносит он ещё через несколько минут, отстраняясь.

Да, - Мэйбл вытирает с глаз слёзы и вымученно улыбается, - хорошо.

Диппер ни разу не оборачивается больше, чтобы взглянуть на Хижину, и садиться в машину. Мэйбл, напротив, идёт к ней спиной, не в силах так легко отпустить это место.

Смотреть было больно.

Не смотреть - ещё больнее.

Дипперу приходится окликнуть её ещё два раза, прежде чем Мэйбл решается наконец уйти. Она, сама того не замечая, с излишней силой захлопывает дверцу машины.

Эй, аккуратнее, - хмурится Диппер. Они с женой совсем недавно купили эту машину, в честь юбилея свадьбы.

Прости, - Мэйбл закусывает нижнюю губу. - Поехали быстрее, ладно?

Диппер кивает и сразу же жмёт на газ: машина срывается с места мгновенно.

В боковом окне на секунду отражается старая, выцветавшая надпись на крыше Хижины, как обычно, с пустотой, вместо одной из букв. Диппер вздыхает. Не хотел же смотреть.

Так что, в этом году справлять наш День Рождения будем у вас? - спрашивает он у сестры, силясь разбавить мрачную обстановку.

Мэйбл сразу же просияла, начиная торопливо и воодушевлённо рассказывать, как дети с мужем уже с утра спровадили её из дому, чтобы подготовить сюрприз.

Нас ждёт что-то грандиозное! - восклицает она, от переизбытка чувств размахивая руками.

Не сомневаюсь, Мэйбс. Не сомневаюсь, - улыбается Диппер.

Мы делимся тем, что с нами произошло, чтобы разобраться в случившемся. Это хорошее средство, чтобы разобраться в самой жизни, в своих мыслях и чувствах.

Ч. Паланик – Когда ночью мы долго не можем заснуть, то окружающий мир отдаляется, становится отпечатком отпечатка, снятого с отпечатка.

Может быть, работа над собой имеет не такое большое значение. Разрушить самого себя значит гораздо больше.

Мы уничтожим Землю, и Господь даст нам новую. И те, кто придет после нас, будут знать, что мы не созидали, а уничтожали. Автор – Чак Паланик

Действительно смешно: ты не замечаешь женщин, находящихся около тебя, но не в силах не думать о тех, с которыми ты расстался или с которыми еще не встречался.

Кажется, надо почти расстаться с жизнью, чтобы кто-то полюбил тебя, также, как нужно остановиться на самом краю пропасти, чтобы остаться в живых.

Продолжение цитат Чака Паланика читайте на страницах:

то, что тебе не понятно, ты можешь понимать как угодно

Кто живет своим умом, тому цитаты не нужны.

Презерватив – хрустальная туфелька нашего века. Одеваешь его при встречи с прекрасным принцем, танцуешь всю ночь, а потом выбрасываешь. Презерватива нет, нет принца.

Поколения за поколениями люди работают на ненавистных работах только для того, чтобы иметь возможность купить то, что им не нужно

А потом я просто слушаю. Я жду, когда он перестанет плакать, чтобы сказать, что мне очень жаль.

Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут.

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды – и ты пропал.

А что, если реальность – всего лишь болезнь?

“Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.”

Сначала, – говорит Манус. – Родители дают тебе жизнь, а потом пытаются навязать свою собственную.

Я говорю, что я тоже по ним скучаю. Что я их тоже люблю. Я говорю, что со мной все в порядке.

В этом мире нет ничего вечного. Все потихоньку рассыпается.

Чаще всего гораздо проще никому не рассказывать, что у тебя проблемы.

If you are going to do stupid things, you should be ready to pay the price.

Ныть - это не создавать что-то. Восставать - не восстанавливать. Высмеивать - не возмещать.

Всю свою жизнь ты пытаешься стать Богом, а потом умираешь…

Нечего терять, когда ты - последний винтик в этом мире, мусор под ногами у людей.

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как хочешь

Мужчина, воспитанный матерью-одиночкой, женат уже от рождения.

И твоя голова – пещера. Глаза – два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы и видишь лишь то,что хочешь увидеть.

Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл.

В нашем мире, где есть только люди и нет человечности.

Все, чем ты гордишься, рано или поздно будет выброшено на помойку.

Счастье не оставляет памятных шрамов.

Каждая женщина - просто задача с очередным условием

Если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Если мы не в состоянии что-то понять или объяснить, мы это отрицаем.

Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то

Мы любим, когда всё плохо. Но мы никогда не признаемся в этом.

Этот мир отныне принадлежит нам, нам и только нам, - говорит Тайлер. - Древние давно в могилах.

Теперь я уже не такая как ты. Мне не нужно хвалиться тем, как мне больно…

Если ты не работаешь, ты не спишь. Дни и ночи, ты всегда полусонный и полубодрстующий, изнываешь от скуки.

То, кем ты являешься в тот или иной момент, - всего лишь фрагмент истории

Мы можем выключить музыку и телевизор, когда захотим.

Театр в мыслях. Бордель в подсознании.

Смерть - это волшебное чудо.

Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу.

Смерти на самом деле не существует, - говорит Тайлер. - Мы войдем в легенду. Мы останемся навсегда молодыми.

Девушка звонит и спрашивает: “А умирать очень больно?” Ну, дорогая моя, говорю я ей, да, но продолжать жить еще больнее.

На той строне, когда мы умираем, звёзд не бывает.

постарайся хотя бы изобразить улыбку. хотя бы сделай вид, что люди тебе не противны.

В прежние времена моряки в долгом плавании оставляли на каждом пустынном острове по паре свиней. Или по паре коз. А когда приходили к этому острову в следующий раз, там уже был запас “живого” мяса. Это были необитаемые острова, царства девственной, дикой природы. Там обитали птицы, которых не было больше нигде на – Земле. Там не было хищных зверей. Там не било ядовитых растений или растений с колючками и шипами. Это был истинный рай на Земле. Когда моряки приходили к такому острову в следующий раз, там их ждали стада свиней или коз. Устрица рассказывает нам об этом. Моряки называли такие стада “посеянным мясом”.

Надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю - чтобы спастись.

Никто не хочет признать, что мы подсели на музыку, как на наркотик. Так не бывает. Никто не подсаживается на музыку, на телевизор и радио. Просто нам нужно больше: больше каналов, шире экран, громче звук. Мы не можем без музыки и телевизора, но нет – никто на них не подсел.

От слишком громкого комплимента бывает больнее, чем от пощечины.

Удивительно, как быстро ты учишься отгораживаться от прошлого, когда тебе есть чем занять руки и голову. Пережить можно все – даже самую страшную боль. Только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать.

Палки и камни могут покалечить, а слова могут и вовсе убить.

Заводишь друга, друг жениться, и у тебя больше нет друга.

Вы хотите быть глупым, но живым, или всезнайкой, но мертвым?

Представьте кого-то, кто взрослеет настолько дурным, что даже не знает, что надежда - просто очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Кто считает, что можно создать что-то, - что угодно, - что продлится вечно. Кажется глупым даже припоминать такие вещи.

Мы были на волосок от жизни!

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов.

Люди используют телефон…, потому что не любят быть рядом, слишком близко друг к другу, но боятся остаться одни.

Дай человеку почувствовать себя богом, и он ради тебя сиганет через горящий обруч.

Может быть, мы попадаем в ад не за те поступки, которые совершили. Может быть, мы попадаем в ад за поступки, которые не совершили. За дела, которые не довели до конца.

Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.

Только потеряв все, мы становимся свободными, чтобы сделать все что угодно.

Каждое поколение хочет быть последним. Каждое поколение ненавидит новое направление в музыке, которую не понимает. Нас бесит и злит, когда наша культура сдает позиции, уступая место чему-то другому. Нас бесит и злит, когда наша любимая музыка играет в лифтах. Когда баллада нашей революции превращается в музыкальную заставку для телерекламы. Когда мы вдруг понимаем, что наш стиль одежды и наши прически уже стали ретро.

Власть развращает. А абсолютная власть развращает абсолютно.

Во мне нет ничего первоначального. Я – совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать нечто бессмертное.

Ты есть только в глазах других.

Я говорю, что не знаю, что делать. Но, говорю я, все будет хорошо.

Моложе, чем сегодня вечером, тебе уже не стать.

Поколения работают на работах, которые ненавидят, чтобы покупать вещи, которые им не нужны

Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то.

Люди используют штуки, называемые телефонами, потому что они ненавидят быть вместе, но очень боятся оставаться одни.

От того, что ты засунул в жопу перо, ты еще не стал павлином.

Удивительно даже, чего только женщины не напридумывают себе, если у тебя случайно сорвётся: Я тебя люблю. В девяти случаях из десяти парень имеет в виду: Я люблю это дело.

Мыльные оперы - это где настоящие люди прикидываются фуфельными, с надуманными проблемами, а настоящие люди наблюдают за ними, чтобы забыть свои настоящие проблемы.

Прошлое не воссоздашь во всей полноте. Его можно придумать. Его можно вообразить и притвориться, что именно так все и было. Можно обманывать себя, и других, но нельзя создать заново то, что уже прошло.

Людям необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто ниже их - чтобы почувствовать свое превосходство.

Годы идут, и никто из нас не молодеет.

Есть бесчисленное множество способов покончить с собой, не умирая до смерти.

Звёзды – это самое лучшее, что есть в жизни. На той стороне, куда мы уходим, когда умираем, звёзд не бывает.

Мы ностальгируем по тому, что сами выбрасываем на помойку, – и все потому, что боимся развиваться. Взрослеть, меняться, сбрасывать вес, создавать себя заново. Приспосабливаться. Адаптироваться.

Если ты не знаешь, чего хочешь,… ты в итоге останешься с тем, чего точно не хочешь.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость.

Даже желе может выглядеть достойно

Пока ничто не может стать хуже - оно не станет и лучше.

Я нюхаю кофе. Он пахнет кофе.

Самая чистая радость – злорадство

Купи себе диван, и на два года ты полностью удовлетворен, не важно, что что-то идет не так, по крайней мере, ты решил вопрос с диваном.

Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в стороне, пока их убивает мир. Просто читать газету. Так чаще всего и бывает.

Нужен ли мне большой дом, быстрый автомобиль, тысяча безотказных красоток для секса? Мне действительно все это нужно? Или меня так натаскали? Все это действительно лучше того, что у меня уже есть? Или меня просто так выдрессировали, чтобы мне было мало того, что у меня уже есть, чтобы это меня не устраивало?

Истинная доброта души – все это бред собачий. Никакой души нет. Чувства – бред. Любовь – бред. Мы живем, а потом умираем. А все остальное – иллюзии и самообман. Чувства и сантименты нужны только глупым бабам. Никаких чувств не бывает. Все это субъективные выдумки. Для души. А никакой души нет. И Бога нет. Есть только наши решения, болезни и смерть.

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.

Богатые люди в отличие от большинства знают: мосты не сжигают. Это транжирство! Мосты продают.

Независимо от того, насколько сильной кажется тебе твоя любовь к человеку, когда лужа крови, струящейся из его раны, растекается по полу настолько, что едва не касается тебя, ты невольно отстраняешься.

“Это золотая рыбка, и она у меня не первая. Она шестьсот сорок первая. Они очень недолго живут, золотые рыбки. Первую рыбку мне купили родители, чтобы я научился заботиться о живых тварях божьих. И вот всё, что я знаю шестьсот сорок рыбок спустя: всё, что ты любишь, умрёт.”

Даже самая глупая мысль, все равно она правильная, потому что - твоя.

Вовка, я наконец нашла покупателя на дом! - голос сестры в трубке звучал взволнованно. - Пришлось, правда, немного скинуть цену, зато рассчитаться готовы сразу.
Новость, действительно, была хорошей. После смерти родителей София больше двух лет пыталась продать их дом, да все никак не складывалось.
- Слушай, - устало выдохнула сестра, - там много твоих вещей осталось, нужно все забрать.
Ехать никуда не хотелось. Не один день и не один месяц у меня ушел на то, чтобы распрощаться со своим прошлым и постараться забыть…

Все началось с нее - моей первой любви с огромными карими глазами. Мы познакомились с Катей, когда мне было восемнадцать. Неделя вечерних гуляний в парке и походов в кино - и мы стати официально встречаться. Она была на год меня старше, но это совсем не пугало, наоборот: молчаливая и почти всегда серьезная, Катюша казалась мне, совсем еще пацану, не по годам мудрой и даже какой-то таинственной. Мне нравилось, как внимательно она слушала рассказы о «мужских» подвигах, во всем соглашалась и никогда не устраивала сцен ревности.
Единственное, что не давало покоя, - девушка категорически отказывалась проводить время с моими друзьями, как бы сильно я ни упрашивал.
- Вам там и без меня есть чем заняться, да и пиво я не люблю, - твердо отвечала, и я понимал - спорить бесполезно…
- Она у тебя хотя бы настоящая? - посмеивались надо мной ребята. Или нарочно прячешь, чтобы никто не увел?
Я улыбался в ответ, а внутри все закипало от злости. С этим нужно было что-то делать!
- Катюша, - я взял руку девушки и накрыл своей ладонью, - у нас же с тобой все серьезно, правда?
- Да, - просто ответила Катя, - а почему ты спрашиваешь?
- Понимаешь, - я замялся, подбирая правильные слова, - мы с тобой все время проводим вдвоем, ни с кем не встречаемся, ни к кому в гости вместе не ходим. Я даже имен твоих подруг не знаю, ты никогда ничего не рассказываешь.
- Разве нам плохо вдвоем? - Катя высвободила свою руку из моей. - Тебе нужен кто-то еще?
- Нет, но, - я собрался с духом и выпалил, - мне иногда хочется… ну, знаешь, познакомить тебя с ребятами, сходить куда-то вместе. Так же все делают, это нормально.
- А зачем? Похвастаться мной хочешь? - девушка подняла голову и пристально посмотрела на меня.
По спине пробежал холодок. Как я раньше не замечал этого тяжелого и такого темного взгляда?
- Нет, не поэтому, - ответил и сразу же понял, что соврал.
Именно похвастаться, показать друзьям, какая красавица мне досталась! Но продолжать разговор не стал, почему-то отчетливо понимая, что ничем хорошим он не закончится. Да и сама Катя к этой теме больше не возвращалась. Казалось бы, смирись и радуйся жизни, но что-то после того вечера изменилось. Нет, поведение девушки не стало другим - мы все так же встречались, подолгу гуляли вечерами и пили вкусный кофе в парке у набережной. Но я все чаше ловил на себе тот самый странный взгляд, от которого каждый раз становилось не по себе.

А спустя несколько недель всерьез начал задаваться вопросом: люблю ли я Катю вообще? Мне уже не было так хорошо и комфортно рядом с ней, как раньше. Она все больше казалась странной и непонятной, а молчаливость, которая так нравилась мне поначалу, теперь откровенно пугала. О решении расстаться я решил сказать девушке прямо. И совсем не удивился тому, что она восприняла все спокойно, без слез и истерик.
- А как же твои клятвы в вечной любви? - спросила совершенно ровным голосом, глядя мне прямо в глаза.
- Нет ничего вечного, милая, - только и смог сказать, перед тем как собраться с силами, развернуться и уйти.
Больше я Катю не видел. И почти забыл о ней, познакомился с однокурсницами и даже начал с одной из них встречаться.

Студенческая жизнь быстро затянула меня в омут веселья, гулянок до утра и беспечности. Результатом которой, как и у многих таких же молодых идиотов, как я, стала беременность той самой однокурсницы. Ни о каком аборте девушка даже говорить не хотела. Решив на время отложить учебу, я, как настоящий мужчина, заручился поддержкой родителей, женился и устроился на пусть и не самую высокооплачиваемую, но все же неплохую работу. А через полгода, на месяц раньше положенного срока, у нас родился сынишка - очень похожий на меня. До этой минуты я не очень то хотел становиться отцом, но увидев своего первенца, был на седьмом небе от счастья…
Вот только счастье длилось недолго - наш малыш умер там же, в больнице, прожив всего пару дней. Жизнь не готовила меня к такому, я не знал, что делать. Не понимал, как успокоить рыдающую на похоронах внука маму, не осознавал, как жить дальше. И самое главное - не мог понять, как продолжать жить под одной крышей с женой, которая отстранилась от меня, как только вернулась с кладбища. Она не винила, но ей и не нужно было. Я сам себя винил. Спустя несколько месяцев мы развелись, так и оставшись друг для друга чужими людьми. О том, как приходил в себя, помню плохо. Спасибо родителям, настояли на том, чтобы вернулся в университет, поддерживали как могли. И в тот момент, когда казалось, что жизнь понемногу налаживается, произошло то, чего я никогда себе не прощу, сколько бы лет ни прошло…

Я убил человека. Случайно. Хотя разве такое происходит случайно? Он возник на дороге перед моим автомобилем внезапно, секунда - глухой удар, я изо всех сил жму педаль тормоза. Поздно! Бедняга скончался еще до приезда скорой, так и не придя в сознание. Позже меня признали невиновным. Папа молча хлопал по плечу, сестра крепко держала за руку. А я боялся поднять голову и встретиться взглядом со вдовой, которая тоже молчала. Может, потому, что вынуждена была оставаться сильной ради оставшихся без отца детей.
- Я не хочу жить, - плакал я у Софии на кухне, закрыв лицо руками, как маленький мальчик.
«Я не хочу жить», - повторял через пару месяцев у постели больного отца. И снова - через полгода, теперь уже в больнице возле мамы. «Нет ничего вечного», - эти слова пульсом стучали в висках.
- Хочу уехать, - сообщил сестре после похорон.
- Куда именно? - без особого интереса спросила София.
- В Чехию. Друг там обосновался пару лет назад, поможет первое время. Не могу больше быть здесь.
Так я оказался в чужой стране, вдали от родного дома. Устроился на работу, снял жилье. Не могу сказать, что было легко. Но именно в тот момент в моей жизни появилась Она. Моя Лили… Я ясно понял, что рядом с этой девушкой смогу пережить все на свете.

Родительский дом встретил нас тишиной. Я открыл дверь, пропуская вперед Лили и… Она едва не упала, переступив порог.
- Что… что здесь произошло? - лицо любимой стало белым как мел. - Тяжело, дышать нечем!
Осторожно усадив ее на стул, я бросился открывать окна, но Лили жестом остановила меня.
- Нет. Оно там, я чувствую, - она указала на гору коробок в углу комнаты. - Это твои вещи?
Мы начали копаться в этой куче и очень скоро нашли то, чего в ней точно не должно быть - маленькую деревянную фигурку человечка с прядкой светлых, таких же, как у меня, волос.
- Нет ничего вечного, - прошептала Лили. - Катерина… Она так и не смогла тебя отпустить.
Теперь все встало на свои места! Все то, что со мной происходило после расставания с Катей, не было случайностью. Это была судьба, уготованная мне девушкой, которая не смогла простить того, кто ее бросил. В тот же день за домом развели костер и спалили куклу. И мне стало так легко, как давно уже не было. Я твердо знаю: пока Лили рядом, со мной ничего плохого случиться не может.